Снова о Ричарде Втором (да, я маньяк
).
Непонятным образом, это пьеса понравилась мне необычайно. Прочитала уже в двух переводах – А.Курошевой и М. Донского. Перевод Донского понравился больше, он бодрее по темпу что ли, «живенько так». Сейчас пытаюсь читать в оригинале.
Сама пьеса – ну до чего ж хорошо! Как по мне, так ничем не хуже Гамлета, Макбета или чего-там еще... Хотя я могу понять, почему «Ричард II» не так популярен. Нам, зрителям, подай настоящих героев (ну там Ромео, Гамлета или Лира), чтоб мы могли восхищаться, любить их. Оплакивать, ежели трагедь случится. Злодеи, даже абсолютные, типа Яго и Ричарда III, тоже вызывают своего рода восторг. До чего ж изобретательны, мерзавцы, коварны! Или Макбет с мальчиками кровавыми в глазах. Ему сочувствуешь, хотя и понимаешь, что получил по заслугам.
А Ричард Второй – он и не герой, и не злодей. Для героя – слишком манерен, жеманен. Неженка, нарцисс. Да ещё и «коварен, капризен, злопамятен» (с). Для злодея – опять же какой-то инфантильный, вечно хнычет (ну, то есть не хнычет, а скажем так - громко стенает). Короче, ни рыба ни мясо.
Но вот судьба отвешивает ему хааароший такой щелбан. И закувыркался он, болезный, и развернулся к нам неожиданным боком.
читать дальше
Он живет в каком то своем мире. Считает себя вправе карать, миловать, изгонять, убивать (Глостера), отбирать наследство. Не задумывается о последствиях совершенно. Но не потому, что глуп, просто ни грамма не сомневается в своей полной королевской вседозволенности и неподсудности. Дескать, я тут солнце, всем сияю, так что все зажмурились, стоим в сторонке и громко восхищаемся. А когда вместо божественного сияния его королевского величия жизнь подсовывает ему под нос фигу и облезлые стены темницы замка Помфрет, он совершенно искренне офигевает от несправедливости происходящего. Как же так, а где войско ангелов в мою защиту, где гром с небес? Нету? Как нету? Гэээ... И в слезы. Ну не идиот ли?
А дальше пошло-поехало. Сторонники разбежались, войска нет. Казалось бы, всё, проиграл. Отдавай корону и вали. Ты больше не интересен. Но - сцена на берегу, монолог о пустой короне, о низвержении королей. Только тут и начинаешь понимать, насколько он умен и неординарен. Мишура, которой он себя окружил, мешала вглядеться в персонаж.
А какое представление он устраивает в сцене отречения, ого-го! Этакая детская месть Болингброку. Ты отбираешь у меня корону - так за это я заставлю тебя смотреть на мои слезы, я заставлю тебя участвовать в моем последнем спектакле. И вот, среди нескончаемых кривляний и заламываний монарших рук, вдруг открывается вся чудовищная несправедливость происходящего. Да, Ричард король далеко не идеальный, но то, что совершает Болингброк – преступление. И никакие оправдания и отговорки уже не замаскируют факт незаконного свержения законного Божьего помазанника.
Дальше. Всё, свергнут, корону отобрали, заточили в темницу. В тюрьме, без света, друзей, славы и величия, он произносит свой последний монолог-размышление. И если ранее, в течение всей пьесы, перед нами был мальчишка, сначала капризный и жестокий, потом обиженный и страдающий, то сейчас мы впервые видим настоящего Короля. Он действительно стал Королем. Отныне он будет истинным Королем. Он будет добрым, он будет справедливым, он будет мудрым. Но… Короны у него уже нет. Sic transit… Ехидный Шекспир! Ричард стал королем после того, как перестал им быть.
Пьеса выстроена на противопоставлении царственных кузенов: Ричард – Болингброк. Падение одного и восхождение другого. Их персонажи противоположны. Весь в рюшечках-оборочках Ричард и простой, как топор, Болингброк. Какие тексты пишет им Шекспир, ммм.., объеденье. У Ричарда речь цветастая, со множеством аллегорий, заковыристых оборотов. Он поэт, самый настоящий. И актер, он постоянно играет, даже когда публики нет (например, в темнице он тоже играет, но уже для самого себя). А Болингброк, в противовес ему, говорит очень просто, речь отрывистая, всегда по делу, тень на плетень не наводит. Он резок, он всегда конкретен. Реальный такой пацан, короче.
Болингброк – ух, какая фигура!
Опять же трансформация образа в процессе пьесы. Поначалу мы видим гордого славного рыцаря, преданного королю, с мечом в руке отстаивающего свою честь. Далее – несправедливое изгнание, смерть доблестного отца, незаконное лишение наследства. И вроде бы он абсолютно прав, когда решает вернуться и отвоевать свое. Он любим народом, за ним поднялась вся знать, он прирожденный лидер, знамя восстания.
Но! Не слишком верен слову. Не по рыцарски. Дает клятву королю (перед изгнанием) не возвращаться до истечения срока ссылки и не замышлять заговоров. А затем возвращается, да ещё и с войском. Ну ладно, тут он пришел как бы справедливости искать. Про обещание забудем. Но затем, он всю дорогу направо и налево клянется, что добивается только восстановления своих наследных прав. На корону он ни в коем случае не посягает. Повторяет это неоднократно. В том числе и лично Ричарду. Ричард признает его требования справедливыми и согласен их удовлетворить. Вопрос исчерпан.
Однако.. В следующей сцене мы узнаем, что Ричард отрекается от престола. Ха, интересненько, а с чего это вдруг? И ещё интересно, почему именно Болингброк собирается короноваться? Из Генриха IV нам известно, что наследником Ричарда был Мортимер, еще один кузен (многовато там кузенов топталось возле трона на тот период времени). А Генри Болингброк к наследованию английской короны имел очень косвенное отношение (при наличии других гораздо более законных наследников).
Так что образ благородного рыцаря немного меркнет. А уж если вспомнить, что именно низвержение и убийство Ричарда Второго заложило основы для будущей Войны Роз, которая будет терзать Англию ещё не одно десятилетие, то Генри Четвертый выглядит совсем уж как то несимпатично. Особенно в окружении отрубленных голов в последней сцене.
Хотя, опять же. Все равно он неоднозначен. И привлекателен. Сила духа, принципиальность Болингброка восхищают. А обилие крови, с которого начинается его царствование, ужасает.
В общем, здорово всё это. Захватывающе.